Книга вторая. Глава шестая. Софи

"Не только моя жизнь"

- Давай, красотка, поторопись, иначе мы опоздаем в твой первый день возвращения, - доносится из коридора голос Кати.

Я еще несколько секунд смотрю на себя в зеркало. Кажется, внешне я все та же Софи Мегашина, что и пару месяцев назад, но внутри меня произошли необратимые изменения. Весь мой мир перевернулся, и только сейчас начинает выстраиваться заново. Но он уже не будет прежним, никогда. Мне доступно столько запредельной информации: тсулы, люди, заселение планет, нечеловеческие возможности, сговор правительств, искажения общеизвестных фактов и событий. Я стала больше присматриваться к людям, ловлю себя на этом и понимаю, что тут уже попахивает паранойей, но ничего не могу с собой поделать. Как много еще тсул живет в нашем городе? На что они способны? Встречалась ли я раньше с кем-то из них до появления Вика? Возможность того, что кто-то из моих знакомых может оказаться не человеком, вызывает дрожь по телу. Но не это заботит меня больше всего. Мои главные переживания о том, что мой любимый, самый потрясающий парень на свете, пусть и не людской расы, может оставить меня и Землю для исполнения возложенной на него миссии. На протяжении нескольких дней я пытаюсь найти какой-нибудь способ не разлучаться с ним, но пока мои попытки тщетны. Все, кроме одной. Я просто сойду с ума, если Вик улетит, а я останусь. Я решительно готова лететь с ним, если мне позволят и если мой организм способен будет вынести этот перелет. Если будет хоть малейший шанс того, что я и Вик сможем быть вместе в будущем, я им воспользуюсь, каким бы страшным или опасным он ни был. Я люблю Вика больше всего на свете, больше свой жизни и ни за что с ним не расстанусь. Расставание равносильно смерти. Я могла бы ждать его, сколько потребуется, если бы он сказал мне, как долго я должна ждать, я бы согласилась, но проблема в том, что он и сам не знает, сколько должен пробыть на Мирне. И то, что Вик рассказал мне о ней, все те опасные вещи, что там происходят, это просто не даст мне покоя, будучи оставшейся на Земле. Он всегда будет находиться в опасности, а я не смогу спать, зная, что с ним может произойти что-то непоправимое.

- Софи, ну сколько можно? – укоряет меня подруга. – Чай остывает, а ты все не можешь насмотреться на себя в зеркало!

- Прости, я задумалась.

- Я понимаю, что тебе не просто вернуться в гимназию после всего, что произошло, и сложно будет снова влиться в тот круг общения, в котором мы были прежде, но я с тобой, я буду рядом, и Вик и Стас тоже. Мы все тебе поможем, вот увидишь, через неделю ты и не вспомнишь, что вообще отсутствовала и по какой причине, - ободряюще заверяет меня Кати, опираясь о дверной косяк моей комнаты.

- Я надеюсь, - я кротко улыбаюсь ей и в очередной раз поправляю волосы.

Мне жаль, что приходится скрывать истинные причины своих переживаний от лучшей подруги, когда мне так хочется с ней поделиться, но я дала слово, что не выдам тайну Вика и я его сдержу. Потому я должна и дальше делать вид, что школьные проблемы и отношение окружающих заботит меня куда больше, чем есть на самом деле. Это нечестно по отношению к Кати, но так нужно. Отныне меня и мою лучшую подругу будет разделять большой-большой секрет, чего никогда раньше не было и мне придется свыкнуться с этим. Правда, моя потребность поговорить о Вике и о том, что он мне открыл не угасает, мне просто необходимо это с кем-то обсудить и я знаю, кто наверняка хочет того же. Мне нужно поговорить со Стасом. Только теперь я понимаю причины его невольных тоскливых взглядов, направленных к брату, и странной неловкости в общении с ним, чего не было прежде. Они перестали шутить друг над другом, перестали смеяться как раньше, Стас и Вик отдаляются и замыкаются в себе. Я не хочу, чтобы то же произошло и со мной. Возможно, я смогу найти способ все исправить, я обещала себе быть сильной и я буду. Это проверка на стойкость, проверка сломаюсь ли я под грузом обстоятельств или буду бороться. Я выбрала бороться и не сверну с этого пути. То же должен выбрать и Стас.

***

Гимназия совсем не изменилась. Хотя с чего бы ей меняться, меня не было не так уж и долго. У людей в обычной жизни не происходит спонтанных резких изменений, в отличие от меня. К косым взглядам, обращенным в мою сторону, я уже давно привыкла, так что да, все осталось по-прежнему. Кати уговорила Вика, что сама отвезет меня на занятия, чем я была слегка расстроена, но Вик обещал встретить меня на площадке у входа, и я уже преисполнена волнительным ожиданием.

Мы с Кати проходим мимо некоторых наших знакомых, кто-то откровенно пялится, кто-то быстро отводит взгляд. Кажется, никто не ожидал моего появления сегодня. У стоянки я замечаю Дэна в обнимку с Миллой. Похоже, у них все хорошо, они выглядят такими беззаботными. Милла что-то оживленно ему рассказывает, Дэн искренне смеется, мне всегда нравился этот его смех, он очень заразителен. Воспоминания о наших с ним шутках и веселом времяпрепровождении заставляют меня улыбнуться. Возможно, Милла не так уж и плоха, если вызывает в нем искренние чувства. Он выглядит по-другому, счастливым. Я давно не видела его таким. Внешне он тоже изменился, его слегка кудрявые светлые волосы больше не закрывают глаза, они коротко подстрижены и зачесаны набок, что прибавляет ему пару лет. На нем светло-серый пиджак и синие прямые джинсы. Раньше Дэн никогда не носил пиджаки. Определенно новые отношения пошли ему на пользу. Лишь только когда Дэн замечает меня, выражение его лица меняется, и мне не нравится, что оно имеет оттенок заботы и сожаления. Не сводя с меня глаз, Дэн что-то произносит Милле, та оборачивается в мою сторону, приветливо улыбается и машет нам с Кати, словно действительно рада нас видеть. Без сомнения это – фальшивая радость. Затем она уходит, целуя на прощание Дэна в губы, что его явно смущает. И вот он направляется в нашу сторону.

- Софи, ты вернулась, - взволнованно произносит он, потирая ладони.

- Как видишь, - я пожимаю плечами и засовываю руки в карманы своих брюк.

С каких это пор мы стали ощущать неловкость в общении друг с другом?

- Я рад, что ты снова с нами, - говорит Дэн и я вижу прежнюю теплоту в его глазах.

- Спасибо, я тоже.

Его чувства ко мне не прошли, и от этого мне становится неловко вдвойне. Я не хочу знать об этом, не хочу замечать, как загораются его глаза, встречаясь с моими, не хочу ощущать прежнее чувство вины, но ощущаю. И как бы это ни было эгоистично с моей стороны, но единственное чего я сейчас действительно хочу – уйти и поскорее найти Вика. С ним  все кажется правильным, все словно встает на свои места.

- Теперь все, как раньше, - радостно заявляет Кати, обнимая меня одной рукой.

- Ну, тогда я хотел бы поинтересоваться какие планы у вас на весенние каникулы. Поедете с нами в тур по Европе? – выжидающе смотрит на меня Дэн, продолжая идти рядом.

- О, нет, я – пас, - неприятно признаваться, что родители посадили меня под своеобразный домашний арест, потому я просто ограничиваюсь везде прокатывающей отмазкой. – Мне нужно многое наверстать по учебе, так что просижу все каникулы за учебниками.

- Да брось, Мэг. Ты же умная, успеешь все освоить в процессе учебы.

Я отрицательно качаю головой и глазами пытаюсь отыскать Вика. Он должен быть где-то здесь, среди этой заполонившей двор толпы.

- Кати, ты должна на нее повлиять, - втиснувшись между нами, Дэн приятельски обнимает меня и подругу за плечи. – Когда еще мы все сможем собраться такой компанией?

- Нет, я не стану ее уговаривать, тем более что сама я тоже не еду, - смеется Кати, освобождаясь из-под его увесистой руки.

- Ты серьезно? – он разочарован услышанным.

- Да, у меня весьма интересные планы на эти две недели, - интригует она.

- Что может быть интереснее путешествия в Европу в компании бывалых друзей?

- А это – моя маленькая тайна.

Следующее течение разговора уходит из поля моего внимания, так как за кучкой разукрашенных 15-летних девиц я замечаю великолепный профиль того единственного, в ком я нуждаюсь. Кажется, я никогда не перестану так бурно реагировать на Вика. Мою кожу словно пронизывают тысячи электрических микротоков, и это безумно-приятное чувство. Сегодня его волосы находятся в легком беспорядке, что придает ему даже больше привлекательности, чем небрежности. Конечно, он не выспался, вторую ночь подряд я бужу его своими звонками и прошу приехать. Я и сама не могу нормально спать из-за своих кошмаров, но с Виком я забываю и о них. То ли в шутку, то ли всерьез, развивая тему совместно-проводимого времени, он предложил каждую ночь оставаться у меня без предварительных звонков, и не исключаю, что мне это вообще приснилось, но сама идея чрезвычайно заманчивая.

- Софи, что скажешь? – одергивает меня Кати.

- Что? О чем ты? – на пару секунд я снова опускаюсь на землю, но лишь на пару секунд.

- Ты нас совсем не слушала? – она строит обиженную гримасу, но проследив за моим взглядом, быстро остывает. – Ах, теперь понятно! Ну, беги к своему ненаглядному и директору привет передавай.

Теперь я замечаю и Александра Анатольевича, он стоит справа от Вика и что-то ему неспешно рассказывает. По их сосредоточенным лицам можно предположить, что  разговор серьезный и важен для обоих. Но о чем Вику беседовать с директором? Возможно, тот отчитывает его за частые прогулы. Грозит ли ему отчисление? Знаю, что учеба – последнее, что сейчас его волнует, но я бы не хотела, чтобы его отчислили. Если Вика исключат, мне тоже придется уйти из гимназии, не хочу провести то небольшое время, что у нас осталось на Земле, порознь. Решаю во что бы то ни стало выгородить его перед директором и направляюсь прямо к ним, слегка небрежно попрощавшись с Дэном и Кати. Заметив мое приближение, Александр Анатольевич и Вик замолкают, а вся их серьезность испаряется, словно ее и не было. Сложно не смутиться, когда на тебя направлены две пары красивых мужских глаз, одни из которых целиком и полностью покорили твое сердце. Что же касательно директора, то я всегда удивлялась, как при такой привлекательной наружности и гибкости ума он может вести столь затворнический образ жизни. Никто ни разу не видел его после работы гуляющим по городу или отдыхающим в компании старого друга или на худой конец выпивающим в баре. А между тем он всегда опрятно одет и с завидной периодичностью меняет гардероб. Но когда и где он успевает покупать вещи, если все свободное время проводит дома? Пожалуй, и поговорить-то с ним можно только в стенах этой гимназии, что невольно вызывает у меня сожаление. Как-то раз при организации новогоднего праздника я имела возможность побеседовать с ним на отвлеченные темы, и была приятно удивлена его проницательностью и осведомленностью современной жизни молодого поколения. Я назвала ему пару своих любимых групп, и он моментально перечислил их достоинства и недостатки, в то время как мой папа, практически его ровесник, и названия таких групп не знает. Даже приход в нашу гимназию Анны Андреевны, которая, несомненно, запала ему в душу, никак не повлиял на образ жизни нашего директора. В конечном счете, я пришла к выводу, что любовь Александра Анатольевича к покойной жене была так сильна, что с ее кончиной и он решил похоронить свою жизнь. Это можно увидеть в его холодных и спокойных голубых глазах, но не сегодня. Сегодня он выглядит по-другому, я бы сказала даже слегка взволнованным. И то как он смотрит на Вика… в его взгляде присутствует надежда, но с чем она связана? Множество вопросов возникает в моей голове, когда я подхожу к этим двум безупречным мужчинам, но я откладываю их для более подходящего времени.

- Что ж, Вик, оставляю тебя в приятной компании. Обсудим детали завтра. София, с возвращением, - директор дарит мне искреннюю улыбку и деликатно удаляется.

- Доброе утро, цветочек, - произносят самые обольстительные губы на свете.

- Привет, хранитель моих снов, - целую Вика и наслаждаюсь его теплым объятием.

- Ты отлично выглядишь, в прочем как всегда, - мягко произносит он, пытаясь меня разглядеть, пока я все еще висну на его шее.

- Секрет моей красоты прост: Вик Киливский. Ты должен был слышать о таком.

- Да, но я предпочитаю Софи Мегашину, она в сто раз лучше Вика, а потому я ее никому не отдам, даже тебе, крошка, уж прости. Но я могу предложить тебе выгодную сделку, - по голосу определяю, что он улыбается, и не могу пропустить этот момент.

Отстраняюсь и смотрю в его яркие повеселевшие глаза.

- Если ты мне разрешишь проводить с тобой каждую ночь, как две предыдущие, то я дам тебе столько Вика Киливского, сколько тебе и не снилось.

Его предложение заставляет меня рассмеяться, одновременно вгоняя в краску. Значит, все-таки мне это не приснилось. Иногда Вик похож на рокового обольстителя из фильмов, что так легко влюбляют в себя толпы девиц, получают то, что им нужно, а потом без угрызений совести исчезают для дальнейшей реализации своих коварных планов. Особенно когда в нем просыпается это юношеское озорство и лукавая улыбка. Если бы я не знала этого парня лично, то предпочла бы держаться подальше, но в тайне, разумеется, мечтала бы о том, чтобы он обратил на меня внимание. Слава богу, Вик совсем другой, хоть и обладает всеми инструментами для обольщения, он верен мне и любит только меня, и даже если бы у меня были причины не хотеть проводить с ним каждую ночь, я бы все равно согласилась, так как не в силах противостоять такому его обезоруживающему взгляду.

Вик слегка взволнован, он ждет моего ответа. Разве я еще не ответила «да»?

- Уверена, это самая беспроигрышная сделка в моей жизни, - отвечаю я, пытаясь скрыть свой неописуемый восторг. – Правда, нужно будет обдумать, как все организовать так, чтобы папа об этом не узнал, а то он тебя убьет.

Я, конечно, шучу, но не исключаю, что если папа застанет Вика, спящего в моей кровати, мысли об убийстве будут первыми, что придут ему в голову.

- Я обо всем позабочусь, не беспокойся, - заверяет он, нежно проводя большими пальцами по моим скулам.

Кажется, я осчастливила его своим согласием, он не перестает улыбаться, даже когда я беру его под руку и веду к зданию гимназии, не обращая внимания на вздыхающих по нему старшеклассниц.

- О чем вы разговаривали с Александром Анатольевичем? – наконец заиграло мое любопытство.

- Конечно, я ведь тебе еще не рассказал! – вдруг останавливается Вик. – Я уговорил отца заново открыть мамину школу! Он согласился профинансировать небольшую реконструкцию и покрыть все сопутствующие расходы, так что думаю уже этой осенью школа примет своих новых подопечных.

- Ух ты! Как здорово! – это действительно потрясающая новость. – Почему ты раньше мне ничего не говорил?

- Я поговорил об этом с отцом только сегодня, раньше это была лишь идея в моей голове, а их у меня несметное множество, уж поверь, - смеется Вик. - Я не хотел рассказывать, так как сам не был уверен в том, что все получится. Но теперь это не просто мое желание, это будет на самом деле, Софи. Я так рад! – он крепко сжимает меня в объятьях. – Школа будет носить имя моей мамы, я сам спроектирую монумент и гравировку надписи. Хоть что-то я смогу для нее сделать.

- Вик, ты не должен чувствовать вину за что-либо, - мне неприятно, что он по-прежнему винит себя в смерти матери.

-  Все в порядке, Соф. Я, правда, очень этого хочу, - слегка погрустнев, отвечает он, и мы снова движемся к входу гимназии. - Александр Анатольевич обещал помочь с учительским составом и всякими организационными вопросами. Оказывается, они с мамой были хорошими друзьями.

- Наш директор и твоя мама?

- Да. Они учились в одном классе, и может, я преувеличиваю, но мне кажется, что Александр Анатольевич был влюблен в мою маму. То, как он о ней отзывается, как меняется его лицо, когда он вспоминает какие-то их совместные моменты, это не похоже на дружеские чувства.

- Это не исключено, ведь твоя мама была такой красавицей. Уверена, многие были от нее без ума.

- Да, - задумчиво произносит Вик.

Звучит первый звонок, извещающий, что пора расходиться по своим кабинетам. Первым уроком у нас русский язык, чему я очень рада, потому как Виктория Петровна, чью алгебру поставили в конце расписания, определенно не удержится от едких комментариев насчет моих пропусков и зависшего места в спецгруппе. С утра к такому я была бы не готова, а так у меня есть пару часов морально собраться.

- Надеюсь, твой первый день в школе пройдет спокойно, - задерживая меня перед дверью кабинета русского и литературы, произносит Вик.

- Ты разве не идешь? – только теперь я замечаю, что у него нет с собой ни рюкзака, ни сумки. – Тебя не будет на занятиях сегодня?

- Извини. Знаю, тебе нелегко вернуться в гимназию и по-хорошему мне бы не стоило прогуливать именно сегодня, но я пропустил еще больше тренировок с Вейжем и Алисой чем уроков, и Лекс грозился поджечь нашу гимназию, если я пропущу хоть еще одну, - с горькой усмешкой поясняет он. - Так что мне сегодня нужно быть дома.

- Здесь что-то еще, ты не договариваешь, - подмечаю я потому, как он отводит взгляд в сторону.

Определенно Вик собирается заняться чем-то еще помимо развития своих уникальных способностей. Раздается второй звонок.

- Ты права, есть еще одно дело, которое мне необходимо сделать, но не будем о нем сейчас. Я расскажу тебе об этом вечером, хорошо?

- Обещаешь?

- Не волнуйся, я не стану от тебя больше ничего скрывать, - говоря это, он целует меня в лоб, а затем в кончик носа и нежно касается моих губ. – До встречи, цветочек. Я заберу тебя от Кати в шесть.

- От Кати? – недоумеваю я.

- Да, разве ты забыла? Сегодня она твой персональный репетитор.

- Точно, совсем вылетело из головы.

- Тебе определенно нужно больше спать. Сегодня же займусь этим, - он снова меня целует, а затем начинает медленно уходить.

- До встречи, - я машу ему на прощание и с тоской отмечаю, что без Вика день обещает быть серым и скучным, а длиться будет бесконечно долго.

Нехотя захожу в класс, но не успеваю разложить свои учебники на привычном их месте за партой Кати, как по громкой связи произносят мое имя и велят пройти в кабинет директора. Неожиданно. Никогда еще меня не вызывали к директору. Я встаю, беру свою сумку и под еще большим вниманием всего класса покидаю кабинет. Идти мне приходится через все здание потому, как кабинет русского языка и литературы расположен в противоположном от кабинета директора крыле. Перебирая в уме возможные причины быть вызванной к руководству гимназии, я никак не предполагала, что застану в кабинете Александра Анатольевича свою маму. Но она здесь, сидит и с виновато-обеспокоенным выражением лица смотрит на меня, нервно разглаживая оборки своего платья, что точно не сулит никаких хороших вестей.

- Софи.

Мама резко встает со своего места, подходит ко мне с натянутой улыбкой и слегка приобнимает, машинально поправляя мою одежду.

- Мой кабинет полностью в вашем распоряжении, я как раз собирался обсудить с завучем некоторые изменения в учебной программе, - спокойно произносит Александр Анатольевич, после чего покидает свое кресло, а затем и кабинет.

- Что случилось, мам? – я перехожу сразу к делу. – Мы ведь договаривались встретиться у психолога в обед.

- Знаю, зайчик, планы изменились, - нервозно потирая шею, отвечает она и усаживает меня на стул рядом с собой. – Мне срочно нужно вернуться в Лондон, с Ваней произошла неприятная история, которая требует моего вмешательства.

- Что? Что произошло? – в голове проносятся сразу сотни ужасных вещей.

- Он был арестован вчера ночью, помогая сбежать одному другу из закрытого медучреждения.

- Не может быть! Это тот самый друг, который не так давно помешался?

- Да, Стэн. Они были очень дружны, - она хмурится и поправляет идеально-уложенную челку. – После того как родители положили мальчика в психиатрическую лечебницу Ваня неоднократно навещал его и каждый раз приходил убежденный, что тот в здравом уме. Он сильно переживал за друга, но я не думала, что он решится на такое, - мама тяжело вздыхает. - Мне необходимо внести залог и серьезно поговорить с твоим братом. Я очень боюсь, Софи, что он снова пойдет по неправильному пути.

- Я тоже, - соглашаюсь я и в душе корю себя за то, что часто плохо думаю о брате.

Но от прошлого не так-то легко избавиться.

- Я вылетаю через четыре часа, - с сожалением произносит мама. – Мне бы очень хотелось побыть с тобой еще немного, но нужно еще собрать вещи и выехать из отеля. Надеюсь, ты не будешь на меня обижаться за такой скорый отъезд.

- Нет, я все понимаю, езжай, конечно. А Ване от меня передай пинка посильнее. О чем он только думал, - хотя скорее он не думал совсем.

Я уже начинаю скучать по маме, мне бы еще хотелось с ней о многом поговорить, но возможно, в ее отъезде больше плюсов, чем минусов. Столько всего сейчас происходит в моей жизни и вокруг нее, что мне непросто будет это скрыть от маминого бдительного чутья. Ее отъезд освободит меня от череды вранья, и на одного человека меньше мне придется притворяться.

- Обещай подумать насчет переезда ко мне.

- Учебу в Лондоне, мам, - поправляю ее я. - После школы я хотела бы жить отдельно, мы же обсуждали это.

- Ну, конечно, я просто не так выразилась, - будто я ей поверила. - Я могла бы все так хорошо устроить, перед тобой открылись бы такие возможности. Времени почти не осталось, не затягивай, пожалуйста.

- Хорошо. Я первой извещу тебя о своем решении.

- И не забывай о своих сеансах психотерапии. Я взяла номер Веры Николаевны и буду ей иногда звонить, узнавать, как идут твои дела.

- Ну, зачем?! – начинаю закипать я. – Ты до сих пор мне не доверяешь?

- На всякий случай. Так мне будет спокойней.

Я ничего не отвечаю. Я итак расстроена больше чем хотелось бы и нутром чувствую, что это не последняя скользкая тема, которую она собиралась обсудить на прощание. Отколупываю черный лак со своих ногтей и жду, когда же мама заговорит о Вике. Ждать приходится недолго.

- Ты же позвонишь мне, если у тебя что-то случится?

- О чем ты? – старательно пытаюсь делать непонимающий вид.

- Я о тебе и твоем бойфренде, - небрежно произносит она. – Если снова что-то произойдет и тебе нужно будет с кем-то поговорить, позвони мне.

- Почему обязательно должно что-то произойти? – недовольно фыркаю я.

 - Софи, вы же подростки, в вас мало терпения и много гормонов, - закатывает глаза она. - Просто не замыкайся в себе, хорошо?

- Хорошо, - соглашаюсь я, наперед зная, что вряд ли поделюсь с ней историями своих отношений, теперь уж точно вряд ли.

Наконец мама, поставив все пунктики в воображаемом списке своих задач на сегодня, деловито встает с кресла и отряхивает одежду, давая понять, что настал момент прощания. Она сжимает меня в крепких объятиях и целует в щеку, поправляя мою косу, заплетенную Кати с утра. Это будоражит множество воспоминаний подобных прощаний из прошлого, что так сильно запали мне в душу и неприятным шлейфом саднят в груди. Терпеть не могу эти моменты. Каждый раз чувствую себя маленькой покинутой всеми девочкой.

Провожаю маму до выхода и наблюдаю за тем, как она садится в поджидающее ее такси. Расточительно, но весьма удобно.

- Эй, прогуливаешь занятия? В первый же день? – я замечаю в сторонке от входа Стаса, приветливо улыбающегося мне.

Через несколько секунд он уже стоит в полуметре от меня, осматривая сверху донизу.

- Отлично выглядишь кстати.

- Спасибо, - его сильная энергетика не может не заряжать, и вот я уже стою с такой же широкой улыбкой на лице, как у моего собеседника. – И я не прогуливаю, как ты, между прочим. Я провожала маму. А какая у тебя уважительная причина?

- Мне скучно, - пожимает плечами Стас. – Составишь мне компанию?

Слегка раздумываю над его предложением и решаю прогулять урок, все равно половина уже пропущена, тем более мне самой нужно с ним поговорить.

- Куда пойдем?

- Подальше от этих окон, - указывает он в направлении кабинета завуча. – Если я еще хоть раз услышу как Ольга Петровна произносит мое имя своим поднебесным голоском, - иронизирует он, - я точно попрошу отца встроить себе фильтр в уши. – Серьезно, стоит ей произнести «Станислав, идем за мной», как мне уже хочется оказаться Петром или Владимиром. Ты не представляешь, какой иногда бред она несет! – Стас качает головой. - Можно подумать наша гимназия – последнее пристанище для таких, выражаясь ее словами - пропащих людей, как я. Жизнь в шестнадцать, это ведь не только школа, из-за нее мы и пропускаем свои лучшие годы. Сначала школа, потом университет, а потом, по словам многих взрослых, жить уже и не хочется, - смеясь, подводит итог он.

- Что-то ты сегодня не очень оптимистично настроен, - улыбаюсь я.

- Да, в свете последних событий вообще трудно поддерживать оптимизм, - удрученно заявляет он, мгновенно стирая улыбку с моего лица.

- Ты о Вике?

- Да, и о Лексе тоже. Может, пройдем в березовую аллею? Там всегда так тихо.

 - Я не против, - соглашаюсь я, и мы направляемся через двор к стройным черно-белым рядам деревьев.

Мне хочется так много спросить у Стаса, о чем я не решалась спросить у Вика, но боюсь показаться слишком любопытной или бестактной. Стас итак весьма подавлен, это видно по его лицу и тому, как он держится. Обычно он весел и открыт к общению, но сейчас его веселость наиграна, а внешняя беззаботность вымучена и это бросается в глаза.

- Как ты, Стас? – задаю я единственный, пожалуй, правильный вопрос.

Он кидает на меня озадаченный взгляд, даже слегка испуганный, открывает рот, чтобы что-то ответить, но ничего не произносит и опускает голову, изучая асфальт под ногами. Мы сворачиваем во второй ряд аллеи. Мне неловко от затянувшегося молчания, но я даю ему время собраться с мыслями. Пока мы идем, и Стас о чем-то глубоко задумался, я незаметно его рассматриваю. Кажется, он стал немного выше, а черты его лица несколько грубее. Впрочем, быть может, изменилась только я, став внимательней к окружающему миру, а перемены в людях были и раньше, просто я этого не замечала. Мне всегда казалось, что у Вика с Лексом больше внешнего сходства, чем у Вика со Стасом, но теперь, когда Стас стал более замкнутым и старательно подавляет свои эмоции, его внутренние изменения отразились на внешности и сходство трех братьев стало очевидным. Все они унаследовали внешность Роксаны: те же скулы, губы, тот же взгляд. Правда, Стас не такой жгучий брюнет, как его братья, цвет его волос я бы отнесла скорее к каштановому, и это его единственное разительное отличие от старших братьев теперь. И тем не менее, Вику и Лексу передалось больше, чем Стасу на генетическом уровне, что по моему мнению является весьма странным.

- Я не знаю, как себя чувствую, - наконец, произносит Стас. – Нет, мне плохо, я переживаю насчет всей этой истории с братьями и моей семьи, но я не могу точно описать это чувство, что появилось у меня после того, как папа раскрыл нам правду. Оно не соответствует ни одной категории, но берет из каждой все самое плохое: частично я зол на папу за такую откровенную и тщательно-спланированную ложь, за то, что теперь мне приходится ее придерживаться, частично разочарован во всем, что имело для меня смысл, частично завидую и хотел бы оказаться на месте своих братьев, ноэто невозможно даже на сотую долю. Я в отчаянии так как ничем, совершенно ничем, не могу им помочь, я осознаю свою никчемность и это сводит меня с ума. Вот какое это чувство,  и я боюсь, что оно поглотит меня, - он нервно смеется и проводит рукой по волосам, в точности как это делает Вик, когда нервничает. – Бредятина какая-то, да?

- Нет, совсем нет, - мне хочется его успокоить и не хочется, чтобы он снова замкнулся в себе, ему необходимо выговориться. – Это то, что ты чувствуешь, и это не может быть бредом.

- Весь мой мир перевернулся, я не знаю где теперь мое место в жизни, Софи. Раньше у меня была семья, пусть с нами не было мамы, но я чувствовал, что мы семья, у меня был лучший друг и столько планов на будущее. А теперь, теперь я не знаю, что и думать. Ведь я вроде как тоже наполовину инопланетянин, моя мама была тсулой, но я не имею никаких способностей, я обычный человек. Мои братья, словно чертовы супергерои, а я обычный человек. Я ни на что не годен, все, что мне остается – это вести обычную человеческую жизнь. Только как мне ее вести, когда я знаю, что мою судьбу уже кто-то предрешил, кто-то уже поставил крест на моей жизни.

- Не говори так, - мне неприятно, что он действительно так думает.

- Но это правда, Софи. Нашим миром давно управляют тсулы, все глобальные события, которые, как нам кажется, происходили и происходят случайно, все они были давно и тщательно спланированы внеземными переселенцами. И ни я, ни ты, ни кто-нибудь другой с этой планеты, не сможет ничего изменить, мы живем по чьему-то плану, у нас нет свободы. Политики, губернаторы, сенаторы, президенты, миллиардеры, главы больших корпораций, большинство из них тсулы и они ненавидят людей. Я подслушал разговор папы с Вейжем: половина войн последних веков устроена тсулами, дабы посеять хаос и уменьшить количество населения людей, чтобы нас легко было поработить.

- О чем ты?

 - Вик не рассказывал тебе о переселении?

 - Нет.

 - Возможно, и я не должен, - вдруг замялся он.

 - Пожалуйста, Стас.

Он бросает на меня несколько нерешительных взглядов, затем сильнее вжимает свои руки в карманы широкой толстовки и продолжает:

- Вейж говорил, что единственным способом для выживания тсул – является переселение с их планеты на нашу. Частично это уже происходит, раз в полгода прилетает корабль с пятью тысячами представителей их расы, в основном это дети шестилетнего возраста, но рано или поздно они станут взрослыми. Они способнее нас, превосходят нас в силе и интеллекте, и как долго ты думаешь, они будут оставаться в тени? А если большая их половина презирает людей, как думаешь, сколько им потребуется времени, чтобы нас подчинить?

- Почему ты считаешь, что они нас презирают? Разве Вейж и Алиса такие?

- Они нет, но есть и другие и их большинство. Вейж так сказал однажды.

 - Но за что? – не понимаю я.

 - Не знаю. Я не общался ни с одним из таких тсул, а Вейж, Алиса или Лука не развивают эту тему. Может, считают нас неполноценными, не знаю. Но по пророчеству один из моих братьев спасет их всех и что будет тогда? Однажды все они переселятся на Землю. Никто не знает, что будет тогда с человечеством. Как мы уживемся с превосходящим нас видом в мире и согласии? Думаешь, уживемся? Я в этом сильно сомневаюсь.

- Ты говорил об этом с Виком?

- Нет. Я не хочу нагружать его еще большими проблемами, чем у него и так есть. Я обсуждал это с папой.

- И что он говорит?

- Говорит, что мы защищены, что изучили их вид и знаем их слабые стороны и в случае чего мы способны отстоять свой мир. По его словам, мы контролируем ситуацию.

- Они что же, проводили какие-то эксперименты, ставили опыты над кем-то из тсул?

 - Я не знаю, Софи. Я не спрашивал об этом. Со мной вообще мало кто делится какой-либо секретной информацией. Я не вхожу в клуб избранных, - саркастично отвечает он.

- Прости, что я так тебя допрашиваю, просто мои источники информации еще скуднее, чем твои, - признаюсь я.

- Ты извини, если нагрубил или сказал что-то не то, - рассеяно бросает Стас. – В последнее время я весьма раздражителен.

- Все в порядке, честно.

- На самом деле, мне стало немного легче от того, что я могу обсудить это с тобой. Никто из живущих в моем доме не понимает, что я переживаю, а с тобой мы вроде как на одной волне.

- Это было бы приятно, если бы не было так грустно, - с сожалением констатирую я.

- Я не хотел тебя расстроить, прости.

- Дело не в тебе и ты это знаешь.

- К сожалению, да, - печально вздыхает Стас.

 - С того момента как Вик рассказал мне о пророчестве, я думаю о наших с ним возможностях и пытаюсь найти выход, но варианта всего два: либо не лететь ему, либо лететь мне.

- Что? Ты хочешь полететь с ним? На Мирну? – выгнув брови, с испугом смотрит на меня он.

- А что я еще могу сделать, Стас? Ведь остаться ему не позволят, как бы он того ни желал, а потому единственной возможностью быть с Виком для меня – это отправиться на Мирну вместе с ним.

- Нет, это невозможно. Ты не сможешь! Я…, - хватая ртом воздух, взволнованно произносит он. – Я к тому, что физически это проблематично, это ведь другая планета, не приспособленная для жизни человека.

- Это не доказано, ведь так? Может быть, есть какой-нибудь способ оградить человеческий организм от разрушающего воздействия Мирны, - с надеждой отвечаю я.

Стас мрачнеет на глазах, его губы сжимаются в тонкую линию, словно он силится не говорить нечто, что так и хочет слететь с его языка.

- Тебе что-то известно об этом? Кто-то из людей уже пытался попасть на Мирну?

- Я не знаю. Возможно, знает папа, - отстраненно отвечает он.

- Я бы очень хотела с ним поговорить.

- А Вик в курсе твоей безумной идеи?

- Да, я говорила, что готова полететь вместе с ним, если это будет возможно. Он пообещал узнать.

- Мне так жаль, Софи. Вы через столько прошли. Ты и Вик, вы созданы друг для друга. То как изменился мой брат после встречи с тобой, это невероятно. Он ни к кому никогда так не привязывался и я не думаю, что он сможет тебя отпустить. Иногда меня это даже задевает, ведь раньше я был главным человеком в жизни Вика, - с грустной усмешкой говорит он, а затем снова становится серьезен. – Неважно, как относятся к вашим отношениям остальные, я хочу, чтобы ты знала - я на вашей стороне. Какой бы способ вы не нашли, чтобы остаться вместе, я поддержу вас.

- Спасибо, Стас, - я обнимаю его одной рукой за талию и прижимаюсь щекой к его широкой груди.

Ему еще нет и шестнадцати, но когда он становится таким серьезным, мне кажется, что он намного старше меня. Понимаю, почему Кати предпочла его всем своим парням-ровесникам. Стас такой же надежный и рассудительный, как и Вик, вообще он перенял много положительных качеств своего брата. И если у меня ничего не выйдет, если Вик покинет Землю, а я каким-то чудом переживу эту потерю, что не представляется мне возможным, но если все это случится, то у меня останется его отдаленная копия, его младший брат, частичка моего любимого. Я позабочусь о Стасе, прослежу, чтобы его жизнь сложилась лучше наших.

 - Я, пожалуй, поеду домой, пока совсем не расклеился и не начал пускать сопли на асфальт, - произносит он, когда мы возвращаемся к зданию гимназии.

 - Не останешься на занятия?

  - Нет. Передай Кати, пожалуйста, что я не смогу сегодня с ней встретиться.

- Почему ты сам не скажешь ей об этом? Уйдешь, даже не попрощавшись?

- Это сложно, Соф. Мне сложно с ней общаться. Всякий раз, когда она спрашивает все ли со мной в порядке, я отвечаю что да, но на самом деле нет. Я не хочу ее обманывать, но каждый раз, когда мы вместе, так или иначе мне приходится ей врать. А я ненавижу врать и тем более не хочу врать ей.

- Стас, ты не должен из-за этого ее отталкивать. Ты же любишь Кати, и она любит тебя. Не позволяй внешним обстоятельствам разрушить то, что между вами.

- Софи, я ведь даже не могу откровенно поговорить с ней о том, что у меня на душе! Она веселая, жизнерадостная, постоянно чем-то увлечена и все принимает за чистую монету, она живет во лжи, а я покрываю эту ложь. Разве это честно, справедливо с моей стороны?

- Не нужно воспринимать все именно так. У этой медали две стороны. Ты и я, мы обманываем, чтобы защитить тех, кого любим, - говорю я и сама поражаюсь, как изменились мои взгляды касательно правды и лжи. - Ты должен постараться принять это. Пожалуйста, не сдавайся. Мне тоже тяжело от того, что я не могу откровенно поговорить со своей лучшей подругой. У нас с Кати никогда не было секретов друг от друга, а теперь их великое множество. Возможно, однажды мы сможем ей рассказать всю правду, и я уверена, она поймет, но сейчас мы должны молчать.

- Я не уверен, что смогу.

- Ты должен постараться. Ради нее и ради себя самого. Пообещай мне, - строго смотрю на него я.

- Я попробую, но сейчас мне действительно лучше поехать домой, - устало отвечает он. – Можешь тоже мне кое-что пообещать?

  - Что?

 - Будь осторожна. Этот ваш преследователь, он неспроста появился и я не думаю, что он руководствуется добрыми намерениями.

 Не знаю, почему меня удивляет, что Вик рассказал ему о загадочном незнакомце, но я удивлена. Возможно, они отдалились не так сильно, как я думала.

 - Хорошо, - соглашаюсь я и, прощаясь, провожаю его взглядом до стоянки.

До конца урока еще семь минут, и я решаю быстренько заскочить в магазин, купить себе и Кати по шоколадке. Немного гормона счастья - вот что мне сейчас нужно. Прохожу двор, поворачиваю налево и, миновав широкую арку соседнего дома, перехожу улицу. Не самое удобное местоположение магазина, но ближе него других нет, поэтому приходится мириться с витиеватой дорогой. Выбрав две плитки «Гейши», я возвращаюсь по тому же маршруту, проходя под аркой старого непримечательного здания. Оно находится в плачевном состоянии, сколько я себя помню. Как-то администрация города пыталась его отреставрировать, но так и не довела дело до конца. Обидно, если учесть то, что раньше в этом здании размещался музей и очень неплохой. До его закрытия мы с папой даже успели побывать внутри, тогда помещения еще имели ухоженный вид. Сейчас здание заброшено и служит убежищем для бездомных и полем развлечений для подростков. За стенами этого дома шум улицы практически не слышен, создается ощущение укромного места, где можно поделиться своими секретами и быть уверенным, что они не покинут этих стен. Что мы и делали с Кати, когда были чуть помладше, забираясь по пожарной лестнице на небольшую металлическую площадку, примыкающую к стене здания на уровне второго этажа. Правда, сейчас лестница выглядит уже не столь устойчивой и площадка вряд ли выдержит под собой вес двух человек. Вообще двор стал намного грязней. Наверное, оказаться здесь поздно ночью было бы весьма пугающим, так как я не приметила ни одного целого фонаря, а свет даже днем с трудом просачивается между узкими проходами внутреннего двора здания.

Вдруг чья-то резкая хватка сбивает меня с ног, затягивая за угол в направлении раскрытой ветхой двери заброшенного дома. Я даже не успею произвести какой-либо звук, потому как чья-то сильная рука уже плотно зажимает мой рот и, мне кажется, воздух покинул мои легкие в том самом месте, где я стояла секунду назад. Я судорожно пытаюсь вырваться, пытаюсь изо всех сил, но это невозможно! Чьи-то руки так сильно меня держат и уносят все дальше от света, все ближе к этой ужасной двери, за которой скрывается кромешная тьма. Я в панике, я не могу поверить, что это происходит со мной! Боже, что со мной собираются сделать?! Почему именно я?! Глаза начинает резко щипать, и несколько крупных капель скатываются по моим щекам, ведь что бы этот тип ни задумал, я никак не смогу этому помешать. Последняя надежда на чудесное спасение умирает, когда я силюсь ухватиться за какой-нибудь предмет, лишь бы не дать затащить себя внутрь заброшенного здания, но у меня ничего не выходит. Похититель с легкостью заносит меня внутрь. Старая глухая дверь закрывается, поглощая последние остатки света, и мое сердце останавливается, отказываясь участвовать в том, что должно произойти дальше.